Большое интервью к 35-летию музея «Торум Маа»

Директор музея «Торум Маа» и президент организации «Спасение Югры» Людмила Алфёрова рассказывает, как вызвать у детей и взрослых интерес к традициям своего народа.

30 октября музей под открытым небом «Торум Маа» в Ханты-Мансийске отметит 35-летие со дня своего основания. За это время музей превратился в знаковый этнографический и просветительский центр, известный далеко за пределами Югры. Здесь проводится колоссальная научная работа по изучению и сохранению духовной и материальной культуры обских угров. Музей пользуется большой популярностью в регионе, сюда приходят посетители всех возрастов и национальностей. «Торум Маа» расположен на священном холме, и многие приезжают в музей, чтобы получить заряд позитивной энергии, ведь это место силы – это кладезь мудрости. Сегодня директор музея «Торум Маа», президент организации «Спасение Югры» Людмила Алфёрова – гость нашей рубрики «Интервью недели».

–   Людмила Александровна, расскажите, пожалуйста, о самом музее, как он создавался?

– Вообще, на территории Югры сейчас девять этнографических музеев под открытым небом. Все они в свое время создавались по инициативе национальной творческой интеллигенции, за каждым музеем стоят конкретные имена. Например, в поселке Варьёган Нижневартовского района музей появился по инициативе ненецкого поэта, общественника Юрия Кылевича Вэллы. В селе Сосьва Березовского района музей «Найотыр Маа» начала создавать в конце восьмидесятых учительница местной школы Анфиса Михайловна Хромова со своим супругом. Хантыйский самобытный художник Митрофан Алексеевич Тебетев и учительница Тамара Васильевна Диодорова в начале восьмидесятых открыли музей в поселке Шеркалы Октябрьского района. Наш музей «Торум Маа» также создавался по инициативе неравнодушных людей, которые сердцем болели за сохранение национальной культуры. Идея принадлежала двум удивительным неудержимым людям – мансийскому поэту Ювану Николаевичу Шесталову и хантыйскому писателю Еремею Даниловичу Айпину. Их сподвижниками стали учителя, художники, общественные деятели, ученые. Не могу не отметить Зою Никифоровну Лозямову, она живая легенда «Торум Маа», душа музея, народный мастер России, исполнительница фольклора, мудрый наставник и учитель. В создании музея принимала участие и Татьяна Александровна Молданова, сейчас она видный ученый, ее знают во всем угорском мире, а тогда это была молодая девушка с горящими глазами, с огромным количеством наработок, инициатив.

В конце восьмидесятых годов у нас в Югре, как и во всей стране, произошел всплеск национального самосознания. Все стали задаваться вопросом: «Кто, если не мы?» И стали появляться разные проекты, идеи. В каких-то районах уже сформировались этнографические музеи. Стало ясно – нужен музей и в Ханты-Мансийске, ведь сюда, в столицу округа стекаются люди с разных территорий, поселений, поэтому необходимо место, где можно встретиться, провести праздники, и, что очень важно, познакомиться с культурой коренных народов, с обычаями, бытом.

Было решено пойти по необычному тогда пути – создать музей под открытым небом, ведь мы – люди природы. Ханты-Мансийск стоит на семи холмах. Юван Шесталов и Еремей Айпин обошли их все. Каждый холм чем-то интересен, на одном, например, сохранились даже городища. Но в итоге был выбран холм, «смотрящий» на слияние Оби и Иртыша в восточной части Ханты-Мансийска. Этот холм является священным как для хантов, так и для манси. И само название «Торум Маа» переводится как «Священная земля».

Музей создавался методом народной стройки. В августе 1987 года начались субботники, в ходе которых территория приводилась в порядок. А уже 30 октября 1987 года музей официально открылся и принял первых посетителей.

–   Как формировалась экспозиция?

– Так как музей расположен под открытым небом, то ключевую роль играют постройки. В Югре, по официальным данным, проживают ханты, манси и лесные ненцы (на востоке округа они называют себя «болотными»). Поэтому, когда формировалась экспозиция, была поставлена задача найти постройки, которые использует в быту каждый из этих народов.

«Доставали» экспонаты по-разному. Например, еще в августе 1987 года дядя Еремея Даниловича Айпина пожертвовал нам старинный лабаз, ему около сотни лет. Лабаз привезли прямо со стойбища на востоке региона, для этого даже организовали экспедицию. Лабаз – это такая хозяйственная постройка для хранения разных продуктов и вещей, в том числе и священных. Лабазы бывают разными по назначению, у нас они представлены. Привезли и дома. Было обустроено летнее стойбище ханты, появился летний жилой дом с берестяной крышей.

Обустроили навесы. В жизни обских угров навесы имели большое значение, причем они были разными, для хранения инвентаря одни, а чтобы, например, сохранять шкуры и останки медведя – другие.

Многие объекты строились с нуля. Например, в 2006 году с помощью общественной организации «Спасение Югры» мы поставили берестяной чум. Это достаточно редкий и интересный объект. На грант, полученный от департамента культуры ХМАО, были построены кузня и баня по-черному.

А недавно по итогам одного из семинаров появилась охотничья тропа. Наши молодые сотрудники с привлечением опыта и знаний представителей старшего поколения построили ловушки на разных зверей. Охотничья тропа стала пользоваться огромной популярностью, особенно у мужской части посетителей, всем интересно, как устроена та или иная ловушка, как она действует.

Музей развивается, мы продолжаем пополнять фонды, регулярно для этих целей организовываем экспедиции, много предметов нам дарят. За это, конечно, мы очень благодарны.

–   Есть ли у вас любимый объект в музее?

– Да, наверное, у каждого сотрудника есть объект, к которому он по-особому относится. Для меня это «Мань кол» – специальный домик для роженицы. Раньше в каждой угорской деревне был такой домик. Женщина уединялась там за несколько недель до рождения ребенка. Навещать ее дозволялось только детям и одной из старших женщин, она готовила еду, убиралась, в общем, помогала будущей роженице. Все свое время беременная женщина посвящала тому, что готовилась стать мамой: шила приданое, заботилась о своем здоровье.

Отмечу, что у хантов вообще очень трепетное отношение к материнству. Например, считалось, что у каждого новорожденного должно быть четыре мамы. Первая – это, естественно, родившая, подарившая жизнь. Вторая мать – женщина, перерезавшая пуповину, третья – внесшая младенца в дом через порог в новую жизнь. Этот обряд проводился, когда ребенок чуть подрастал, и у него начинало зарастать темечко. А четвертая мать, как у славян – крестная.

И вот в этом бережном отношении к ребенку, только появившемуся на свет, в заботе о женщине, готовящейся стать матерью, содержалась целая философия. Начинаешь ее понимать, когда заходишь в «Мань кол».

Я родом из деревни Мулигорт. У нас тоже стоял такой домик. В нашей деревне находится одно из главных святилищ богини Каттась, она считается покровительницей женщин, помощницей в родах, считается, что она дает и определяет длину жизненного пути.

Когда я смотрю на «Мань кол», то сразу вспоминаю свое детство.

–   А в детстве вы интересовались родной культурой? Как вообще пришли в эту сферу?

– Вообще, я по профессии учитель математики и выросла я в династии педагогов. Узнать много о нашем прошлом, расспросить родителей, честно, скажу, не получилось. Моя мама ушла из жизни, когда я училась в восьмом классе, отца не стало за четыре года до этого.

Помню, я мечтала, что отучусь в десятом классе, но обстоятельства сложились так, что я пошла в педагогическое училище, потом поступила в вуз, стала учителем, влилась в комсомольское движение. Когда работала в школе, то стала участвовать в движении коренных народов, тогда оно набирало силу, у нас была очень насыщенная жизнь вне учебы. Я узнавала о нашем прошлом, об обычаях, традициях, меня все это восхищало, поражало. Но коренной перелом произошел, когда я родила старшего сына, тогда я поняла, что должна передать ему наши знания, сохранить для него, для его сверстников нашу уникальную культуру, что именно это самое важное и самое главное, то, для чего я живу. В 1989 году была зарегистрирована организация «Спасение Югры». Позже, когда я работала заместителем директора Няганьской средней школы, меня пригласили возглавить Няганьское отделение «Спасения Югры». В 2001 году на съезде организации меня избрали вице-президентом регионального отделения «Спасения Югры», а в 2016-м – президентом организации. С 2006 года я работала начальником отдела традиционной культуры и финно-угорских связей департамента по вопросам коренных малочисленных народов Севера, в 2011 году стала советником первого заместителя губернатора Югры. А в марте 2017 года пришла на должность директора в музей «Торум Маа». Честно скажу, я уже не представляю себя без общественной работы и без погружения в тематику коренных народов, наш коллектив – это настоящая вторая семья, объединяющая друзей, единомышленников.

–   Вы упомянули, что музей стоит на священном месте. А жители Югры проводят там обряды?

– Конечно. На территории есть свое святилище, там особое место, стоят идолы, лабаз. Когда проходят крупные мероприятия в Ханты-Мансийске, например, конкурс профессионального мастерства среди оленеводов, то участники к нам приезжают, проводят обряд. Часто обряды бывают и не массовыми, просто люди приезжают и проводят.

– Одна из героинь нашей рубрики «Интервью недели» исследовательница угорской культуры  Любовь Васильевна Кашлатова   рассказывала, что у хантов есть запрет для женщин на посещение некоторых религиозных объектов. Как это решается в условиях музея?

– Полностью солидарна с Любовью Васильевной. Мы с ней, кстати, родом из одной деревни и мы с ней плотно сотрудничаем как в плане научной работы, так и относительно общественных проектов. При проведении обрядов мы стремимся, чтобы они были выполнены с соблюдением всех традиций. Ни в коем случае обряд не должен превращаться в шоу. Обряды восстанавливались с привлечением источников, с помощью консультаций со старшим поколением, мы точно знаем, какие обряды совершают женщины, какие – мужчины, знаем, где кому можно находиться. Если в обряде могут принимать участие только мужчины, то мы проводим его без широкой огласки. То же самое с содержанием объектов, если женщине запрещено куда-то заходить, то за порядком следят сотрудники-мужчины.

–   Расскажите, пожалуйста, о внутренней кухне: сколько времени уходит на подготовку мероприятий, всегда ли ежегодные праздники проводятся по одному сценарию?

– У нас есть несколько самых массовых праздников, на которых всегда много зрителей и участников. Например, каждый год 7 апреля мы проводим Вороний день. 1 июня у нас проходит День трясогузки. Вообще, у этого праздника дата плавающая, но мы его решили проводить 1 июня, чтобы приурочить к Международному дню защиты детей. Большой популярностью пользуется праздник «Тылащ пори» – праздник угощения Луны. Это, к слову, единственное мероприятие, которое мы проводим в сумерках, стартуем в 18.00. Недавно мы восстановили два обрядовых праздника «Проводы Лебедя» и «Встреча Лебедя», в честь богини Каттась, это любимая дочь Торум Маа, нашего главного покровителя. В образе белого лебедя она когда-то была отпущена отцом на землю, чтобы оберегать детей и женщин и дарить девушкам счастье материнства.

Календарь праздников постоянный, поэтому мероприятия мы готовим загодя. Участвует в этом весь коллектив. Например, сегодня ты секретарь или хранитель фондов, а завтра стоишь и печешь хлеб у печки. Без общей вовлеченности в процесс, сомневаюсь, чтобы у нас получались такие яркие мероприятия.

Сценарный план каждый раз разрабатываем сами. На самые крупные мероприятия приглашаем профессиональных актеров. В частности, мы очень плотно сотрудничаем с нашим театром «Солнце» ( https://news.kmnsoyuz.ru/news/18890 ). Профессиональные актеры берут на себя прологовую часть. Вот этот зачин всегда новый. К нам ведь многие приходят каждый год, поэтому неправильно будет повторяться. Но хребет праздника сохраняется. Обряд мы проводим в соответствии с традицией, поэтому эта часть остается неизменной. Также все мероприятия сопровождаются большим количеством интерактива: работают мастер-классы, подвижные площадки, проводятся экскурсии. Вот эту часть мы регулярно меняем, чтобы было интересно и взрослым, и детям. Очень приятно, когда постоянные посетители говорят, что мы их опять удивили.

Еще у нас есть такая фишка – мы готовим к праздникам угощения в рамках нашей постоянной музейной программы «Югорский хлеб. История со вкусом».

Хлеб из хантыйской печи – это настоящий гастрономический бренд региона. Недавно мы его представляли на «Сокровищах Севера». Всем очень понравилось. На конкурсе «Ковчег вкуса» в рамках фестиваля «Мать-Земля. Коренные народы. Хлеб. Сладости. Напитки» он занял первое место в народном голосовании. А ведь хлеб в Москву мы везли из Ханты-Мансийска, испекли его перед самым отъездом в хантыйской печи. Но он не потерял своих вкусовых качеств. В приготовлении хлеб достаточно простой, он замешивается вручную, используется всего четыре ингредиента: мука, вода, соль и дрожжи. Главные секреты – это ручной замес плюс чудо-печь, ну и, конечно же, добрые мысли хозяйки.

Еще наших гостей на праздниках мы угощаем ухой, иногда готовим саламат. Это наше традиционное обрядовое блюдо. Оно делается на наваристом оленьем бульоне или на бульоне из дичи. Мы иногда используем курицу. Раньше в саламат добавляли ржаную муку, сейчас делаем на манке. Манка взбивается с бульоном, и получается очень питательный суп. Вроде бы все очень просто, но так вкусно, и такие угощения тоже являются элементом погружения в нашу культуру.

– А при проведении экскурсий у вас есть какие-то фишки?

– Главная сила музея «Торум Маа» в том, что экскурсоводы сами являются носителями традиционной культуры. Мы не требуем с них заученного текста. Знаете, иногда бывает как: приходит человек в музей, экскурсовод рассказывает об экспозиции, вроде бы все хорошо, но это ровно то, что он до этого говорил предыдущей группе. В таком подходе есть изъян: если экскурсоводу задать какой-нибудь вопрос, выходящий за рамки программы, он может «поплыть».

А наши экскурсоводы стараются работать таким образом, что они вступают в диалог и отвечают на любые вопросы. Такие экскурсии могут идти даже по три часа. Соответственно, так как экскурсии не повторяются, то посетители снова и снова могут приходить на них и каждый раз они узнают что-то новое.

Наши экскурсоводы не используют какие-то академические приемы, они рассказывают былицы-небылицы, предлагают подумать над головоломками. Но это все у них в голове, они импровизируют. Они приводят множество примеров, рассказывают, как на практике используется тот или иной предмет, как жили люди. У нас очень эмоциональные экскурсии, экскурсоводы рассказывают истории, бередят душу. Конечно, бывают и сложности, например, очень тяжело, когда приходит группа и рассчитывает минут за 40 все успеть. Ну а как тут успеешь, если у каждого объекта своя большая и необычная история.

– А с детьми вы работаете?

– Да, у нас регулярно бывают детские группы. А летом мы организуем для школьников ежедневные интерактивные программы. Они все проходят в первой половине дня, то есть мы работаем не как летний лагерь, а как просветительский центр.

Хочу отметить, что детям очень нравится и их родителям – тоже. И вообще формат  погружения в традиционную среду очень востребован.

Несколько лет назад силами департамента по вопросам коренных малочисленных народов в Югре было создано 14 этноцентров, где организовывались полноценные трехнедельные смены. Но сейчас некоторые из этих этноцентров закрылись, к нашему большому сожалению. Причем родители и дети также расстроены из-за этого обстоятельства. Однако причины объективные. Если организовывать детский отдых не как у нас на несколько часов в день, а с проживанием и питанием, то приходится проходить через бесчисленные согласования. Для площадок с традиционными жилищами это очень сложно. Как президент «Спасения Югры» я глубоко погружалась в этот вопрос, могу сказать, что найти решение, которое бы всех устраивало, крайне тяжело. С одной стороны, безопасность детей стоит на первом месте. С другой, сами требования написаны для обычных лагерей, где дети живут в коттеджах, а не в чумах.

То, что число таких этнических лагерей сокращается, для меня очень горько. Дело в том, что именно такой отдых позволяет ребятам заинтересоваться родной культурой, у них появляется искреннее желание ее изучать, делать что-то для ее сохранения и развития. Когда я бываю на различных фестивалях и форумах и общаюсь там с нашими молодыми активистами, то спрашиваю у них, как они ко всему этому пришли, что их сподвигло. И большинство ребят рассказывают, что поворотным моментом для них стала смена в этническом лагере, именно там они «зажглись», познакомились со своими будущими единомышленниками, реализовали какие-то первые проекты.

Мы в «Спасении Югры» делаем все, чтобы оставшиеся этноцентры продолжили организовывать летние лагеря, ищем способы, чтобы появились какие-то новые форматы.

У нас в регионе за последние 35-40 лет сделано очень много для сохранения родной культуры и традиций. Восстановлены обряды, праздники, проведены масштабные исследования и экспедиции, созданы музеи. Все это сделано руками неравнодушных людей с горящими сердцами. И мы должны дать молодежи возможность прочувствовать родную культуру, погрузиться в нее, чтобы наши юноши и девушки прониклись и, как мы в восьмидесятые, задали себе вопрос: «Кто, если не мы?», и начали действовать, создавать что-то свое. А мы с удовольствием поддержим.

Статья новостного портала
о жизни коренных малочисленных народов: «КМНСОЮЗ- NEWS »