​Если свободными деньгами Сургутнефтегаза залатают дыры в госбюджете – это будет плохо для компании, но не критично для Югры и Сургута

Российское государство планирует взять с крупного бизнеса некий «единоразовый» платеж, который позволит несколько закрыть существенную дыру в федеральном бюджете. Известно, что из отечественных компаний одна из самых богатых с точки зрения имеющихся депозитов – Сургутнефтегаз. Что будет, если российские власти действительно будут собирать с нефтяников и другого бизнеса эти деньги, а то и не по одному разу – обсудили в проекте «О чем говорят» Дмитрий Щеглов и Тарас Самборский .

Д.Щ.: Здравствуйте, уважаемые зрители, слушатели, читатели siapress.ru. Меня зовут Дмитрий Щеглов. Я обозреватель этого портала. Тарас Самборский, издатель газеты «Новый город» на связи. Привет, Тарас!

Т.С.: Привет, Дима! Привет всем!

Д.Щ.: Давай обсудим те интересные вещи, которые у нас случились на неделе. Сейчас на уровне федерации, России обсуждается такой момент, как возможное добровольное внесение бизнесом n-ной суммы. Под n-ной суммой понимается, примерно, 200-250 млрд рублей в качестве единоразового платежа в честь того, что в принципе государству у нас нужна денежка, дефицит федерального бюджета огромный по итогам января. С этим нужно что-то делать. И заговорили о том, что нужно, вроде как, чтобы бизнес скинулся на это дело какими-то своими добровольными пожертвованиями. Мы знаем, что есть один бизнес, у которого достаточно много денег лежит. Мы знаем даже примерно сколько. Там было 3 трлн рублей, приближалось к 4 трлн. Это «Сургутнефтегаз». Давай прикинем, настало ли время, когда та самая знаменитая кубышка «Сургутнефтегаза» может пойти в какое-то использование. Неужели эти дни приблизились, и мы их, все-таки, увидим?

Т.С.: Я думаю, что эти дни приближаются, но еще не приблизились, если говорить конкретно о «Сургутнефтегазе». Мне представляется, что кубышку «Сургутнефтегаза» придерживают на какой-то уж совсем знаменательный, особенный случай. Хотя, тенденция, как говорится, на лицо. У «Газпрома» уже же забрали почти 1 трлн рублей.

Д.Щ.: Да. Как раз говорят, что это было в прошлом году, и это была типа такая репетиция перед тем, как почистить всех других.

Т.С.: Да, да. Без всяких начислений налоговых. Просто просьба государства к своим контролируемым компаниям. Сейчас уже 250 млрд забрали у нефтяников. Заберут, естественно, и еще. И наше подозрение, поскольку нас, действительно, волнует «Сургутнефтегаз», в отношении этих денег, которые он так старательно копил много лет подряд, небезосновательно. Понятно, что если у «Сургутнефтегаза» так же, как у «Газпрома», государство триллионами начнет забирать эти деньги, то, в общем-то, для экономической деятельности компании это, мягко говоря, не очень хорошая новость. Хотя, для нас, как потребителей жизни в регионе, я думаю, это сильно никак не заденет, потому что эти триллионы лежат у него годами на счетах. Никак это не сказывается.

Д.Щ.: Да, ни жарко, ни холодно. Ну, отчитываются о больших прибылях, проценты там хорошие.

Т.С.: Тем не менее. То есть это создает определенное состояние психологического покоя у менеджмента компании, у работников, может быть, еще у чиновников каких-то. Но не более того, потому что деньги не выходят в экономику, не поступают в какие-то контракты, подряды, в инвестиции, в конце концов. Поэтому, если эти деньги или их часть будут изъяты для латания дыр в государственном бюджете, то это, конечно, очень плохо. Если эти деньги, наконец, пойдут в инвестиционные проекты, это хорошо. То есть в одном случае, в первом, это точно также не скажется ни на чем для жителей Сургута, Сургутского района, Югры. Скажем так, это не скажется резко отрицательно, но потенциально это, конечно же, будет иметь какие-то негативные последствия.

А вот если деньги будут проинвестированы в производство, в новые проекты, в новые бизнесы, то да, в этом есть плюс. Но! Просто то, что мы сейчас наблюдаем, обсуждаем, производит впечатление падающего воздушного шара или тонущей лодки какой-то, кому какая аналогия ближе, когда для спасения надо сбрасывать за борт любой балласт. В данном случае эти деньги корпоративные, которые накоплены компаниями нефтегазового сектора, ТЭКовского сектора в России, с точки зрения той пользы, которую они могли бы принести, они сейчас все элементарно выбрасываются за борт. Или, если хотите, их бросают в топку печки, где они сгорают, чтобы хоть какое-то тепло вырабатывать и еще поддерживать привычный уровень жизни экономики российского государства.

А поскольку балласт не вечен, да и дрова не вечны, рано или поздно эти ресурсы заканчиваются и где-то, чего-то, каким-то образом должно закончиться. Ну, забрали все деньги у «Сургутнефтегаза», забрали все у «Газпрома», у «Роснефти», у «Лукойла». А дальше чего? Собрать даже 250 млрд с остального российского бизнеса, возьмем средний, малый, микробизнес, всех обложили налогом, ну нашкребете вы еще 1 трлн в течение года, а после этого экономика останавливается.

Конкретно, что это будет означать для нас, для нашего региона? Тут же еще, какой момент? У нас на фоне того, что государство забирает корпоративные деньги в компаниях ТЭК, сами компании государство же объявило буквально на днях о сокращении на 500 тысяч баррелей добычи. Что все экономисты трактуют как очень плохую новость. Очень. Это вплоть до остановки жизни производственных поселков, удар по моногородам.

Допустим, ладно, Сургут не моногород. Хотя, как смотреть на это дело. Потому что, если «Сургутнефтегаз» не выдает какую-нибудь премию по всему своему предприятию, то вся торговая панель Сургута останавливается на месяц и не делает выручки. То есть взаимосвязь там совершенно очевидная и прямая. И люди перестают покупать отпуска, путевки, никуда не летают. Так что моногород Сургут или нет? Тоже интересная тема для разговора.

Приведет это к тому, что нефтяники просто начнут прятать свою экспортную выручку за рубежом. Как это уже сейчас, по всей вероятности, и происходит, потому что смотрим: у нас пока ведь формально добыча еще не снижена, часть нефти вообще продается. Там вроде как не только Urals, я даже не знал, есть еще всякие сорта типа «Сокол», еще, у нас есть несколько видов нефти, которые даже еще не под санкциями в России, которые продаются через Дальний Восток или в Мурманске, например. Перегружают с маленьких танкеров на большие, и она там идет прекрасно на мировой рынок. Не важно. Официально еще добыча нефти не снижена, а дефицит бюджет уже образовался, и резкое падение доходов от именно экспорта нефтепродуктов, то есть у нас налоговые поступления от нефти и газа – 50 процентов минуса, всего бюджет государства там меньше показатели на 25 или 30. Почему так? Если нефть не снижается, а доходы в бюджет падают? Одна из возможных причин в оседании выручки нефтяных компаний за рубежом.

Д.Щ.: Там у всяческих своих дочек, чтобы они там полежали…

Т.С.: Дочки, партнеры… Например, через компании-танкеры. Танкеры же зарабатывают на вывозе нефти. Индийский НПЗ. Вот сегодня Индия круче всех живет на российской нефти, потому что она ее покупает со скидкой. Там уже чуть ли не за 35 долларов. Смешивают ее еще с нефтью других производителей, добытчиков разных государств, больше 30-ти разных сортов нефти мешается, и на мировой рынок выпускает совершенно легальные, законные переработанные нефтепродукты. Возможно, по этой схеме оседания экспортной выручки и ее непопадания в бюджет России.

На самом деле, потенциально, все очень плохо. Ситуация не рыночная, ситуация не спокойная, ситуация такая, которая может спровоцировать такой гигантский экономический кризис, кризис неплатежей, резкое снижение покупательской способности, так мы ее наблюдаем, но тут она будет усиливаться всеми этими процессами, что мы, вполне возможно, вспомним еще начало 90-ых годов. Даже не 98-99, а начало 90-х годов, когда у компаний любого сектора – от микробизнеса до крупного бизнеса – пустые расчетные счета, не хватает оборотных средств, задержки и просрочки платежей, рост дебиторской и кредиторской задолженностей, рост неплатежей в налоги всех уровней. Вот, что может произойти. Так что всем приготовиться, всем пристегнуться.

Д.Щ.: Что ж, не очень оптимистично. Но сейчас у нас такое время, когда с оптимизмом может быть сложновато.

Т.С.: Но есть один положительный момент. Если опять возвращаться к теме «Сургутнефтегаза» или жизни в нефтяном регионе, то надо сказать, что все кризисы начала и середины 90-х годов, дефолт 98-го года, кризис 2007-2008 годов, кризис 2010 года регион проживал достаточно благополучно в сравнении с большинством регионов РФ именно потому, что центр нефтедобычи находится в Югре, конкретно в Сургуте, в Сургутском районе. И наличие гигантской корпорации и даже не одной на ее территории – это сглаживает это экономическое падение, и мы, все-таки, проще переживали такие вещи. Ну, если это кого-то успокоит.

Д.Щ.: Что ж, будем надеяться, что, действительно, Югра, даже если будет какой-то кризис, будет островком стабильности и как-то это дело переживет, по крайней мере, мы этого нашим соотечественникам пожелаем. Давайте поедем дальше. В следующей части «О чем говорят» мы обсудим привлечение качественных специалистов на территорию округа. Так что, переходите, если интересно.

Дмитрий Щеглов, Тарас Самборский